Неточные совпадения
На желтой крышке больничного гроба лежали два листа пальмы латании и еще какие-то ветки комнатных цветов; Алина — монументальная, в шубе, в тяжелой шали на плечах — шла, упираясь подбородком в грудь; ветер трепал ее каштановые волосы; она часто, резким жестом руки
касалась гроба, точно толкая его вперед, и, спотыкаясь о
камни мостовой, толкала Макарова; он шагал, глядя вверх и вдаль, его ботинки стучали по
камням особенно отчетливо.
—
Камень — дурак. И дерево — дурак. И всякое произрастание — ни к чему, если нет человека. А ежели до этого глупого материала
коснутся наши руки, — имеем удобные для жилья дома, дороги, мосты и всякие вещи, машины и забавы, вроде шашек или карт и музыкальных труб. Так-то. Я допрежде сектантом был, сютаевцем, а потом стал проникать в настоящую философию о жизни и — проник насквозь, при помощи неизвестного человека.
Гончарова.], поэт, — хочу в Бразилию, в Индию, хочу туда, где солнце из
камня вызывает жизнь и тут же рядом превращает в
камень все, чего
коснется своим огнем; где человек, как праотец наш, рвет несеяный плод, где рыщет лев, пресмыкается змей, где царствует вечное лето, — туда, в светлые чертоги Божьего мира, где природа, как баядерка, дышит сладострастием, где душно, страшно и обаятельно жить, где обессиленная фантазия немеет перед готовым созданием, где глаза не устанут смотреть, а сердце биться».
Максим говорил серьезно и с какою-то искренней важностью. В бурных спорах, которые происходили у отца Ставрученка с сыновьями, он обыкновенно не принимал участия и только посмеивался, благодушно улыбаясь на апелляции к нему молодежи, считавшей его своим союзником. Теперь, сам затронутый отголосками этой трогательной драмы, так внезапно ожившей для всех над старым мшистым
камнем, он чувствовал, кроме того, что этот эпизод из прошлого странным образом
коснулся в лице Петра близкого им всем настоящего.
Как только лодка
коснулась берега, оба ороча, Крылов и Вихров схватили винтовки и выскочили в воду, за ними последовал Рожков; я вышел последним. Мы вдвоем с Рожковым принялись подтаскивать лодку, чтобы ее не унесло ветром и течением, а остальные люди побежали к
камням. Скоро они взобрались на них и начали целиться из ружей. Три выстрела произошли почти одновременно. Затем они поспешно перебрались через гряду и скрылись из наших глаз.
«Давно не
касался я записей моих, занятый пустою надеждой доплыть куда-то вопреки течению; кружился-кружился и ныне, искалечен о подводные
камни и крутые берега, снова одинок и смотрю в душу мою, как в разбитое зеркало. Вот — всю жизнь натуживался людей понять, а сам себя — не понимаю, в чём начало моё — не вижу и ничего ясного не могу сказать о себе».
Когда кустарник по временам исчезает, на голых
камнях я висну над пропастью, одним плечом
касаясь скалы, нога над бездной, а сверху грузин напевает какой-то веселый мотив.
Солнце — в зените, раскаленное синее небо ослепляет, как будто из каждой его точки на землю, на море падает огненно-синий луч, глубоко вонзаясь в
камень города и воду. Море блестит, словно шелк, густо расшитый серебром, и, чуть
касаясь набережной сонными движениями зеленоватых теплых волн, тихо поет мудрую песню об источнике жизни и счастья — солнце.
В
камнях два рыбака: один — старик, в соломенной шляпе, с толстым лицом в седой щетине на щеках, губах и подбородке, глаза у него заплыли жиром, нос красный, руки бронзовые от загара. Высунув далеко в море гибкое удилище, он сидит на
камне, свесив волосатые ноги в зеленую воду, волна, подпрыгнув,
касается их, с темных пальцев падают в море тяжелые светлые капли.
Далеко оно было от него, и трудно старику достичь берега, но он решился, и однажды, тихим вечером, пополз с горы, как раздавленная ящерица по острым
камням, и когда достиг волн — они встретили его знакомым говором, более ласковым, чем голоса людей, звонким плеском о мертвые
камни земли; тогда — как после догадывались люди — встал на колени старик, посмотрел в небо и в даль, помолился немного и молча за всех людей, одинаково чужих ему, снял с костей своих лохмотья, положил на
камни эту старую шкуру свою — и все-таки чужую, — вошел в воду, встряхивая седой головой, лег на спину и, глядя в небо, — поплыл в даль, где темно-синяя завеса небес
касается краем своим черного бархата морских волн, а звезды так близки морю, что, кажется, их можно достать рукой.
Что
касается до драгоценных
камней, то барон, по-видимому, знал в них толк.
Мы не станем вдаваться в подробности того, как голутвенные, [Голутвенные — здесь: в смысле «бедные», «обнищавшие».] и обнищалые людишки грудью взяли и то, что лежало перед
Камнем, и самый
Камень, и перевалили за
Камень, — эти кровавые страницы русской истории
касаются нашей темы только с той стороны, поскольку они служили к образованию того оригинального населения, какое осело в бассейне Чусовой и послужило родоначальником нынешнего.
«Голос тоже привязной», — стукнуло в коротковском черепе. Секунды три мучительно горела голова, но потом, вспомнив, что никакое колдовство не должно останавливать его, что остановка — гибель, Коротков двинулся к лифту. В сетке показалась поднимающаяся на канате кровля. Томная красавица с блестящими
камнями в волосах вышла из-за трубы и, нежно
коснувшись руки Короткова, спросила его...
Не подле праха, милого для вас,
Не тут — не близко — дале где-нибудь,
Там — у дверей — у самого порога,
Чтоб
камня моего могли
коснутьсяВы легкою ногой или одеждой,
Когда сюда, на этот гордый гроб
Пойдете кудри наклонять и плакать.
Седая голова исчезла, слова какой-то молитвы
коснулись ушей юноши, потом послышались тихие шаги, которые звучали по
камню, потом все умерло и ничего не было слышно.
А с восточной стороны, с моря-океана, с острова Буяна, со того ли со
камня со Алатыря, тихими стопами, земли не
касаясь, идет-выступает Петр-Золотые-Ключи…
Они плавают кокетливо и мелко сидят на воде, чуть только брюшком
касаясь поверхности моря, и не менее они изящны, когда на своих стройных ножках стоят на
камнях и равнодушно поглядывают на проходящие мимо лодки.
Мы шли по белой дороге, Я и Моя тень, останавливались и снова шли. Я сел на
камень при дороге, и черная тень спряталась за моей спиною. И здесь великое спокойствие снизошло на землю, на мир, и моего холодного лба
коснулся холодный поцелуй луны.
Вопрос очень специальный и неинтересный для беседы людей непосвященных, но чуть к нему
коснулся художественный гений Берлинского, — произошло чудо, напоминающее вмале источение воды из
камня в пустыне. Крылатый Пегас-импровизатор ударил звонким копытом, и из сухой скучной материи полилась сага — живая, сочная и полная преинтересных положений, над которыми люди в свое время задумывались, улыбались и даже, может быть, плакали, а во всяком случае тех, кого это сказание
касается, прославили.
Как Норденшильд назвал вновь найденный кристалл «
камнем Александра», так он и именуется по сие время. Что же
касается до свойств его природы, то о них известно следующее...
— Перестаньте, Сигизмунд Владиславович! Ни любить, ни полюбить он меня не может — он любит графиню. Но добр он ко мне беспредельно. Вчера, например, он подарил мне целый парюр из драгоценных
камней и сказал, что я должна принять его уже потому, что ему было бы больно, если бы лучшая подруга его жены была одета хуже ее. И при этом он так был взволнован! Какая нежность, какая чуткость ко всему, что хотя мало-мальски
касается графини.
Разбойники удалились, а бедная Тения осталась одна и позабыла слова, в которых хотела сказать вопрошение. Это так переполнило меру ее страданий, что она зарыдала и упала на
камни,
коснувшись лицом своим того, что считала за череп, и сразу же слух ее уловил какие-то звуки.